Часть 7 Суханов проводил Доронина недобрым взглядом - нет, он злился не на него, а на себя: за
то, что приехал в Москву, за то, что согласился пожить у Андрея, за то, что влюбился в
его парня. Влюбился? Да. И это было самым обидным во всей ситуации. Выскочив из
постели и одевшись, Александр прибрал кое-какие вещи в комнате, застелил постель и пошёл
на кухню. Сергей как раз готовил бутерброды с колбасой. Замерев на несколько секунд,
Суханов пристально посмотрел на музыканта, но смолчать не смог. - Сергей, скажи мне,
только честно. Тебя самого устраивает всё это? Я не имею права спрашивать, но сейчас
я выгляжу, по меньшей мере, неприглядно. Получается, что я тобой попользовался, так?
Как вещью. Пианист отвернулся от Александра, подходя к плите, где в турке уже
варилось кофе. Он стоически игнорировал купленную Андреем кофеварку, предпочитая
готовить любимый напиток самостоятельно, и сейчас он искренне радовался своей привычке,
позволяющей отвлечься от разговоров на "дело". Вопросы Суханова оказались куда большим
испытанием, чем просьба Журавлёва, и парень судорожно размышлял: начинать ли ещё один
неприятный разговор или же притвориться, что ничего не слышал, и надеяться на
понятливость недавнего любовника. - Саша, я... - он замолчал, а затем начал заново,
одновременно разливая кофе по двум чашкам. - Если ты не против, я бы не хотел говорить
об этом. Мне понравилось то, что было ночью. Как я понял, тебе тоже. Так что давай
оставим лишь приятные воспоминания об этой ночи и не будем переходить на личности. Мы
сделали это по обоюдному желанию, но у меня есть парень, и дальнейшие отношения между
нами невозможны. Ты меня понимаешь? С трудом заставив себя повернуться, он подошёл
к столу и поставил на него две чашки с горячим ароматным напитком, а затем отвернулся,
чтобы доделать бутерброды. - К несчастью, я очень понятливый, - тихо проговорил
Александр, пытаясь держать себя в руках. Суханов молча пил кофе, но к еде не
притронулся. Он чувствовал себя так, словно это его поимели, его поставили в
идиотское положение. - Я уеду сегодня. Совсем. Можно, я у тебя спрошу ещё?
Только одно. Зачем Андрею это нужно? Только честно, скажи мне. Молчание камнем
повисло в тяжёлом и душном воздухе кухни, и пианист не хотел его нарушать. Кляня
настойчивость Александра и своё поведение, он молча допил кофе и только потом произнёс
лишь одну фразу: - Законов гостеприимства ещё никто не отменял.
*** Допив кофе, Александр собрался и уехал в город - по делам.
Андрей явился через полчаса после его ухода и, отыскав свою вторую половинку за
роялем в состоянии, близком к хандре, улыбнулся: - Не кисни и не сердись, я для
тебя контракт выбил на полмиллиона баксов. Можешь не благодарить. Андрей решительно
подошёл к Сергею и обнял его за плечи. Подобные суммы Доронину даже не снились, и
если бы не прошедшая ночь, серо-голубые глаза Журавлёва встретил бы не равнодушный
взгляд уставшей от всего собаки, а радостный и преданный взгляд щенка, которого
похвалили за хорошее поведение. - Выбил у того партнёра по бизнесу? - на
автомате спросил он, даже не пытаясь обнять любовника в ответ. - Это бонус за
ночь с Александром? Андрей недоверчиво прищурился, а потом, как ни в чём ни
бывало, ответил: - Нет, милый, это бонус за твой талант. Так ты всё-таки затащил
этого ханжу в постель? Хм, надеюсь, он презервативами воспользовался? - Это всё,
что тебя интересует? - Сергей обернулся, и сквозь равнодушие во взгляде мелькнула злость.
- Я начинаю уставать от этих разговоров, Сергей. Если ты не заметил, я из кожи вон
лезу, чтобы сделать для нас хоть что-нибудь, - Журавлёв отстранился. - Если бы я был
таким принципиальным, как ты, мы бы с тобой ели одну картошку и сосиски и жили где-нибудь
у чёрта на куличках. Обхватив пальцами подбородок Сергея, Андрей заставил его
взглянуть в свои глаза и нежно прошептал: - Я это ради нас делаю, понимаешь? Ради
нас. Я мечтаю о домике на Канарах или в Париже. С маленьким садом, бассейном и
фигурками на газонах. Я хочу жить там с тобой. Мы уедем и забудем эту помойку
вместе со всеми Александрами, Петями, Васями. Только мы - вдвоём. Ты и я. Но пока
придётся чем-то пожертвовать и засунуть свою гордость куда подальше. Черты лица
пианиста будто надломились, и он резко встал со стула. Несколько секунд их разделяли
лишь взгляды, но Сергей быстро сломал эту преграду, шагнув вперёд и обняв любимого за
талию. - Пожалуйста, не оставляй меня больше с ними так. Я люблю тебя, и они...
Парень не договорил и прижался к Журавлёву теснее, боясь поднимать глаза. - Я не
хочу принадлежать никому, кроме тебя. - Просто цени то, что я делаю, хорошо? -
Андрей поцеловал любовника в висок и обнял в ответ, но объятия были недолгими.
Отстранившись, Журавлёв улыбнулся: - Я сейчас в душ, а потом мы с тобой поедем -
посмотрим концертный зал, в котором ты будешь выступать. С завтрашнего дня у тебя
будет много репетиций. Просто кивнув в ответ, Сергей отпустил руку Андрея, которую
даже после завершения объятий держал в своей, и сел за рояль, глядя в спину
уходящему любовнику. Веря дорогому человеку до конца, он не допускал даже мысли
о том, что речи Журавлёва точны до мелочей, словно были придуманы не один месяц
назад, а улыбка выверена ровно до того состояния, чтобы не вызывать сомнений в
искренности. Тяжело вздохнув, пианист положил пальцы на клавиши, но так и не смог
заставить себя разрушить тишину, извлекая из инструмента хоть какой-нибудь звук.
*** Александр не находил себе места и весь день думал о
Сергее. Деловая встреча прошла успешно, но радости не прибавилось. Поднимаясь
по знакомым ступенькам на пятый этаж дома в центре Москвы, Суханов ощущал только
тяжесть неразделённого чувства. Как же так? Ведь Сергей целовал его искренне и
открывался перед ним добровольно. Разве так можно - отдаваться и не любить? Не
чувствовать вообще ничего. Александр позвонил в дверь, пытаясь убедить себя в том,
что ничего особенного не произошло, но к Андрею он испытывал двоякое чувство: жалость
и презрение. Дверь открылась через несколько секунд, и Сергей спокойно встретил взгляд
голубых глаз, отступая в сторону и давая гостю пройти. Без разговоров забрав у него
лёгкую куртку, он убрал её в шкаф и лишь затем произнёс: - Ты долго. Мы ужинаем.
Присоединишься? Александр хотел отказаться, но почему-то ответил: - Да. За
ужином всё было, как и в первый день: Суханов почти не смотрел на Сергея, а тот молчаливо
ел суп. Андрей шутил, улыбался, налил всем кофе. - Ты чего такой кислый, Алекс, м?
- День плохой. - Ясно. Может, хочешь развлечься? Завтра у Сергея репетиция.
Поехали с нами - послушаешь. - Ну, я не знаю, - Александр сомнительно покосился в
сторону Доронина. - Я бы поехал, если Сергей не против. До этого не особо
участвующий в разговоре пианист поднял глаза от тарелки и, как показалось Суханову,
равнодушно пожал плечами. - А почему я должен быть против? Если Вам будет интересна
моя двухчасовая игра, то я Вас приглашаю. Сергей перевёл взгляд на Журавлёва, не
понимая, зачем ему всё это. - Андрей, если тебе дорого душевное состояние нашего
гостя, то два часа - это уже слишком, - нашёл в себе силы улыбнуться он. - Я сегодня
видел: там рядом есть ресторанчик, так что, если надоест, можете посидеть там, пока
я закончу. На "Вы" значит? Вот как?! А ночью было "Саша", или ещё ближе - "Алекс".
В том-то и дело, что было. - Да, конечно, - промямлил Суханов. - Прошу меня
простить. Александр поднялся из-за стола и вышел с кухни. - Ну ладно. Я спать, -
Андрей чмокнул Сергея в губы. - Посуду завтра сам вымою. Ты руки береги. И не
задерживайся. - Хорошо. Посидев ещё около получаса над недоеденным супом,
Сергей составил всю посуду в раковину и, выключив свет, уже хотел идти в спальню,
но, заметив за окном гостиной тусклый огонёк сигареты, зачем-то вышел на балкон.
Несмотря на свои слова, он чувствовал свою вину перед Александром. Опершись плечом
на косяк балконной двери, он несколько минут молча стоял, просто следя за тем, как
Суханов подносит ко рту крепкую коричневую сигарету, а затем дым течёт между его губ,
вырываясь на свободу. - Тебе незачем принимать все приглашения Андрея, - произнёс
он, наконец, то, что хотел сказать ещё за столом. - Если тебе неприятно видеть меня, я
пойму и не стану часто попадаться тебе на глаза, пока ты здесь. Часть 8 Александр вздохнул и, по-прежнему всматриваясь в вечерние, залитые огнями улицы,
тихо сказал: - Ты всё видишь так, как удобнее тебе, Сергей. Я вижу всё по-другому.
Ты любишь Андрея, а ему на тебя насрать. И кстати, - Суханов взглянул в зелёные глаза
очень серьёзно, - я хочу послушать, как играют "слепые музыканты". Прости. На щеках
пианиста появился румянец, и слова ответа нашлись далеко не сразу. - Я понимаю, что
обидел тебя, - он постарался понять "неожиданное откровение" Александра, - но это не
повод говорить то, что ты только что сказал. Я могу извиниться перед тобой хоть сотню
раз, если тебе это нужно, но не смей больше при мне упоминать Андрея, я тебя очень прошу.
Он сделал для меня столько, сколько не делал никто, и это не обсуждается. - Ты меня
не обидел, Серёжка, - Александр отвёл взгляд в сторону и, глядя себе под ноги, печально
усмехнулся. - Меня обидел Андрей. Тем, как обращается с тобой. Я бы очень хотел забыть
то, что было между нами, но я не смогу. Конечно, я для тебя никто и даже не имею права
на своё мнение. Я ведь только гость. Перепихнулись - и все дела. Тем более, что ты был
пьян. А я ведь, дурак, подумал, что нравлюсь тебе хоть немного. Тяжело вздохнув,
Сергей шагнул на балкон и сделал несколько шагов к Александру, но вплотную, как хотел
сначала, не подошёл. Что можно было сказать? "Нет, ты мне нравишься"? "Ты единственный,
кто не вызвал у меня отвращения"? "С тобой мне было по-настоящему хорошо"? Всё это
ненужные и довольно глупые наборы слов. - Саша, я не привык к таким словам, но...
я не хочу, чтобы ты мучился из-за того, что от тебя не зависит. Я люблю Андрея, и это
вряд ли что-то изменит. Я бы хотел сохранить с тобой дружеские отношения, если ты,
конечно, это позволишь, но более близких связей у нас с тобой не будет. Я честен с
тобой и жду от тебя того же. К сожалению, прошлое не вернёшь и не изменишь, а потому
мне остаётся лишь извиниться перед тобой за всё то, что было, и попросить меня отпустить.
- Ты это серьёзно? - Александр почувствовал, что земля вот-вот уйдёт у него из-под
ног, и ухватился за край перил как-то уж очень отчаянно. Ему стало трудно дышать, но
он всё же смог ответить: - А если я тебя попрошу разлюбить Андрея, ты сможешь? На
лице Сергея появилось откровенно непонимающее выражение, и он помотал головой: - Нет,
не смогу. - Вот видишь. А ведь ты от меня требуешь того же, а я не знаю, как это
сделать. Не знаю, зачем мне всё это. Не знаю, почему я не могу найти сил, чтобы просто
уйти. Я ничего не знаю, Сергей, и ничего уже не понимаю. - Ты думаешь, я знаю? -
неожиданно разозлился Доронин. - Ты думаешь, для меня всё так легко? Я всё понимаю?
Поматросил - и бросил, так по-твоему?! Можешь считать и меня, и Андрея кем угодно -
ублюдками, последними мразями и так далее - дело твоё! Но я его люблю, а он любит меня,
и ты этого не изменишь! Тебе хочется страдать - страдай, но не втягивай в это дело меня!
Мне и так хватило - выше крыши, больше не хочу. Я не понимаю ни тебя, ни твоих мотивов,
а потому прошу по-хорошему: не лезь в мою жизнь! Она моя, слышишь, моя! И я решаю, с кем
мне быть и как! Тебе всё понятно или ещё что-то объяснить нужно? Александр около минуты
ошарашенно смотрел на Сергея. По его сердцу просто топтались ногами, прошлись утюгом и,
смяв, как ненужную бумажку, выбросили. Суханов сделал шаг вперёд и, протянув руку, нежно
накрыл пальцами губы пианиста, прерывая потоки жестоких слов. - Никогда на меня не
кричи, Сергей. Слышишь? Никогда, - сказав это, Суханов выбросил сигарету в жестяную банку
и ушёл в свою комнату. Глухо выматерившись, пианист со злости швырнул банку с окурками
с балкона и, достав из забытой Андреем пачки на подоконнике сигарету, закурил. Пальцы
тряслись так, что пепел сыпался на одежду почти беспрерывно, но Сергею было на это
наплевать. Он уже решил, что не скажет Журавлёву ничего из того, что здесь произошло, но
что делать с Александром и его неожиданно проснувшимся упрямством, парень не знал.
***
Утро
выдалось холодным и пасмурным. Сергей проснулся рано и уже готовил на кухне завтрак,
откровенно поклёвыывая носом и стараясь не уснуть. Через три часа у него начиналась
репетиция, которая должна была длиться весь день, а потому утренний кофе пианисту был
жизненно необходим. Резко обернувшись на тихий шорох за спиной, Доронин почти наткнулся
на Александра и инстинктивно сделал шаг назад, чтобы не стоять близко. - Утро доброе, -
хмуро поздоровался он и продолжил резать овощи на салат, надеясь на то, что вчерашний
разговор не повторится. - Как спалось? - Хорошо, - соврал Суханов. Он был одет в
куртку: на улице моросил дождь. - У тебя довольный вид... Прости за вчерашнее. Я
подумал, что мне будет лучше уехать. Не хочу вам с Андреем мешать. Серёж, можно мне
тебя попросить кое о чём? - Уже, помнится, просил, - вздохнул пианист не зло, а
как-то печально. Для него не было сюрпризом то, что Александр решил уехать, на
его месте Сергей поступил бы точно так же и уже давно. - Попроси, - бросив
нарезанный помидор в салатницу, парень вытер руки от сока полотенцем и повернулся к
собеседнику. - Дай мне фильм про слепого музыканта - хочу ещё раз просмотреть, -
улыбнулся Александр, но глаза его были какими-то больными - красными. - Я верну.
Суханов достал из кармана сотовый телефон и разблокировал кнопки: - Только дай
мне твой номер сотового, а то сюда я вряд ли отважусь заглянуть ещё раз. А так, можем
в кафешке встретиться. Знаешь, я много думал вчера о том, что ты сказал. Если ты и
правда не передумал, будем друзьями? Сергей тихо хмыкнул и покачал головой, явно
что-то решив для себя. - Ты изменил своё мнение за одну ночь? Что-то плохо верится.
Пройдя мимо Александра, пианист ненадолго зашёл в гостиную и через несколько минут
вернулся с диском. - Держи, - протянув фильм, он отвёл глаза, чтобы не встретиться
с бывшим любовником взглядом, - можешь оставить себе. У меня он и на ноутбуке есть.
Вернувшись к приготовлению завтрака, парень несколько секунд молчал, а затем
неожиданно для себя продиктовал номер своего сотового. - Если вдруг решишь обсудить
содержание, - улыбнулся он Суханову на прощание, зная по себе, что слова слишком часто
расходятся с поступками. - Удачи тебе. - Спасибо. Александр ничего больше
не сказал. Пальцы бережно прошлись по красно-чёрной обложке - это всё, что у него
осталось от мечты: маленькая безделица на память. - Прощай, Сергей. Суханов
ушёл тихо, ещё до того, как проснулся Журавлёв. У подъезда его ожидало такси, на душе
было скверно, а на сердце тяжело. - В ближайшую гостиницу, пожалуйста, - не своим
голосом попросил Александр, и вдруг, в последний раз взглянул на окна квартиры с надеждой,
что там будет Сергей - и хотя бы один взгляд на прощание, но его не было.
Автомобиль увозил Суханова в неизвестность, а он сжимал в руке диск и вспоминал жаркие
губы с привкусом коньяка, горячую кожу, тихий шёпот: "Саша...". Часть 9 Александр не опоздал ни на минуту. - Привет, -
сказал он беспечно, но в глазах промелькнула та самая искра тоски, которую он прятал
за улыбкой. - Ты давно тут? Окинув взглядом улыбающегося мужчину в светлом летнем
костюме, Сергей встал и протянул руку для рукопожатия. - Привет. Всего несколько
минут. - Пойдём в кафе? - то ли спросил, то ли предложил Александр, тайком любуясь,
как эротично облегает сильное тело белая футболка с изображением волчьего оскала. -
Посидим немного, если ты не очень занят. Сергей пожал плечами, прекрасно понимая,
что соглашается на что-то большее, чем просто вынужденная встреча, и кивнул:
- Через час мне нужно быть на репетиции, так что немного времени у меня есть.
Выйдя из парка, мужчины завернули в ближайшее летнее кафе под открытым небом
и сели за дальний столик. Быстро пролистав меню, пианист заказал себе безалкогольный
коктейль и обратил всё своё внимание на сидящего напротив Александра. - Я закурю? -
спросил он, доставая сигаретную пачку из кармана джинсов. Почему-то в присутствии
Суханова у него в последнее время сдавали нервы, и от этого было единственное
лекарство - крепкий табак. - Конечно, - Александр кивнул, заказал себе минеральной
воды. Он не знал, с чего начать разговор. За те восемнадцать дней, пока они не
виделись, он понял только одно: он стал скучать по Сергею. Это была какая-то безотчётная
глухая тоска, которая накатывала вечерами и не отпускала до утра. - У тебя скоро
концерт. Можно, я приду? Сергей выпустил дым вверх и удивлённо посмотрел на
собеседника. - Зачем? - спросил он и тут же поправился. - Прости, но я сомневаюсь,
что тебя заинтересует двухчасовая игра произведений моего собственного сочинения. Через
два месяца будет другой концерт, там я буду играть классику. Думаю, там тебе будет
интереснее. - Ты сам сочиняешь?! - воскликнул Александр. - Что ты, я был бы счастлив
послушать твои творения! И на другой концерт приду обязательно. Недоверчиво посмотрев
на радостного Суханова, Сергей натянуто рассмеялся и пожал плечами: - Прости, я не
привык, что сейчас кто-то интересуется фортепьянной музыкой. Смена приоритетов, знаешь
ли. Доронин докурил сигарету и раздавил окурок в чёрной пепельнице. - Приходи, -
кивнул он, делая несколько глотков из своего бокала, - если оставишь адрес, я вышлю
тебе билеты. Можешь взять с собой кого-нибудь. - Спасибо, Сергей.
*** Сергей открыл входную дверь и кинул связку ключей на стол
рядом с зеркалом. В комнате громко гремела музыка, а значит, Андрей был дома и сейчас
просто расслаблялся после тяжёлого рабочего дня. Скинув обувь, пианист прошёл в
гостиную и обнаружил любовника сидящим в кресле с кружкой пива и рассыпанными
по всему столу чипсами. Вряд ли его интересовала музыка, потому что всё внимание
Журавлёва было сосредоточено на толстом журнале, который он держал в руках, и
Доронин выключил музыкальный центр, подходя ближе к любимому и заглядывая ему через
плечо. - Как ты? - Выжил, - мрачно отшутился Андрей и, отложив в сторонку "Квир",
взглянул на Сергея снизу вверх. - Вот, сижу - тебя жду. - Ложился бы без меня, -
улыбнулся пианист и, потянувшись, легко коснулся губами губ любовника, - из-за репетиций
я теперь поздно буду приходить. - Мне без тебя не спится, - заявил Журавлёв, осторожно
взяв руку Сергея и приложив его ладонь к тесным джинсам в паху. - Чувствуешь, как я скучал,
Серж? А ты говоришь: "спать". На щеках пианиста появился румянец, но он не отнял
руку, покоряясь желанию любовника. - Мне завтра придётся играть сидя, - мрачно пошутил
он. - Мне казалось, ты устал... Андрей немного удивлённо приподнял бровь: раньше его
любовник никогда не увиливал от постельных "выступлений". - Поработаешь ротиком, -
коварно улыбнулся Журавлёв и сгрёб Сергея в объятия. - Петь же тебе не надо? Я не смогу
уснуть без разрядки, так что про сон забудь. Я устал, но на тебя у меня сил хватит.
Дёрнувшись несколько раз, Сергей замер, выжидательно глядя на Андрея и не веря своим
ушам. - Я не хочу, - медленно произнёс он, надеясь, что так до Журавлёва дойдёт
лучше, - я очень устал и хочу выспаться. Прости, но тебе придётся обойтись собственными
силами. Доронин сам не понимал, почему упорствует, ведь дело было точно не в усталости.
Прежде он никогда не отказывал Журавлёву, в каком бы состоянии не находился, но сегодня,
после разговора с Александром, секс с Андреем почему-то казался ему преступлением, и
пианист ничего не мог поделать с собой. Журавлёв серьёзно взглянул на Сергея и медленно
выпустил его из своих объятий. - Хорошо. Нет проблем. Подождав, пока Доронин слезет с
его колен, Андрей молча вернулся к чтению журнала. Он был раздражён и всем своим видом дал
понять, что хочет остаться один. В душу Журавлёва начали закрадываться странные подозрения:
Сергей никогда не отказывал ему. Первый раз оказался неприятным, но не трагичным. Журавлёв
знал, как решать такие проблемы: найти юношу по вызову в Москве не составляло труда.
Разумеется, эти планы он отложил до завтра, и Доронину не следовало об этом знать.
- Спокойной ночи, Серж. - Спокойной ночи. Уже не рассчитывая на то, что его
просто так отпустят, Доронин некоторое время просто стоял рядом с креслом Андрея, а
затем резко развернулся и вышел из комнаты. Сердце билось, словно после долгого бега, и
пианист быстро направился в ванную комнату, закрывая за собой дверь. Он до сих пор не знал
ответа на вопрос: "Что это было?" и не хотел думать над ним. Видимо, сегодня ему придётся
спать на диване в гостиной, потому что в гостевую комнату, где когда-то останавливался
Александр, он больше не зайдёт. "Завтра просто попрошу прощения, - решил он, умываясь
холодной водой, - и всё будет как прежде..." *** Концерт был
великолепен! До этого дня Суханов даже не подозревал, насколько пракрасна живая
классическая музыка. Её можно слушать часами, наслаждаться, улавливая малейшие оттенки
и звуки. Сергей был одет в строгий костюм, и это приносило дополнительное счастье:
видеть его, любоваться им, зная, что он не заметит этого. Потом был второй концерт. Третий.
Суханов часто звонил Сергею, расспрашивал о предстоящих выступлениях, рассказывал о своих
впечатлениях. В конце октября он осмелился попросить Доронина ещё об одной встрече, тот
согласился. - Похоже, я окончательно отбил тебя у популярной музыки, столкнув на
скользкую тропинку классической, - рассмеялся Доронин, когда Александр принял его
предложение и пришёл на одну из репетиций. - Ты становишься зависимым. Александр несколько минут просто
слушал, а потом тихо произнёс: - Мне нравится музыка, но сегодня я с приглашением.
У меня новоселье, и я хочу пригласить тебя на него. Можно? Во взгляде Сергея
появилась почти растаявшая за время длительного общения с Сухановым недоверчивость,
но спустя несколько секунд он всё же кивнул, соглашаясь. Они были знакомы уже почти
полгода, и пианист надеялся, что за это время странное увлечение Александра прошло,
сменившись простыми дружескими чувствами. Часть 10 Новая квартира Суханова занимала половину верхнего этажа одной из элитных многоэтажек,
и уже через несколько минут пребывания там Сергей боялся в ней заблудиться. - Ты
живёшь здесь один? - спросил он у Александра, подходя к огромному окну во всю стену,
чтобы посмотреть на вечернюю Москву. - Да, - с какой-то странной грустью ответил
брюнет. Потом, словно вспомнив о чём-то важном, сказал: - Ох, я ведь чуть не
забыл! - Александр вышел из комнаты на пару минут и вернулся с диском "Слепого
музыканта". - Вот, это твой. Я раз двадцать посмотрел. Теперь возвращаю. - Что, так
понравился? - улыбнулся пианист, не предпринимая попытки забрать фильм. - Тогда оставь
себе. Будет что-то как память обо мне. - "Как память"? Я бы нагло понадеялся на "видеть
хотя бы изредка оригинал", - Суханов смотрел в глаза Сергея всё с той же любовью, что и
в их первую ночь - так, словно они расстались пять минут назад, словно целовались только
что. - Прости. Александр усмехнулся и тряхнул головой, запрещая себе думать о жарких
губах Сергея. - Пойдём. Я напою тебя отличным кофе с ромом. Едва слышно выдохнув,
Сергей мысленно поблагодарил Суханова за это предложение, не в силах забыть его голубые
глаза, когда в них отражалось то самое чувство. С каждым днём, с каждой встречей их
отношения укреплялись, становясь по-настоящему дружескими, но раз от раза Доронин всё
сильнее и сильнее чувствовал свою вину перед Александром, думая порой о том, что им
следовало бы расстаться уже давно, чтобы не мучить друг друга напрасными ожиданиями
и опасениями. Пройдя на кухню, пианист следил за тем, как брюнет варит кофе на плите,
добавляя в него восточные приправы и корицу, и думал о том, что ему будет по-настоящему
больно расстаться со ставшим таким близким за это короткое время человеком. - Саш, -
Сергей сам не заметил, как сократил имя Суханова, чего не делал с той самой ночи, - а ты
никогда не думал о том, чтобы завести себе семью? - Почему ты спросил? - Ну, не
знаю, - Доронин ненадолго замялся, а потом решился добавить. - У меня никогда не было
нормальной семьи, и мне бы очень хотелось когда-нибудь узнать: а что это на самом деле?
А потомство? Это всё, что останется после нас. Александр разлил кофе по чашкам и
перенёс ароматный напиток на стол. - Я бы хотел жить вместе с одним человеком всю жизнь,
но так не бывает. Иногда мне кажется, что у нас смогла бы получиться отличная семья.
В глазах Сергея появилось странное выражение, но он отвернулся, скрывая чувства от
Суханова. - Тогда почему бы не попробовать? - спросил он, делая глоток горячего
напитка и едва не обжигаясь. - Потому что он не любит меня, - улыбнулся Александр,
садясь напротив. На душе скребли кошки. Он так хотел признаться, но боялся, что
Сергей уйдёт навсегда. - Знаешь, я рояль купил. Утром привезут. - Зачем тебе
рояль? - недоумённо спросил Доронин, внутренне радуясь перемене темы. - Хочешь учиться
играть? - Что ты! - засмеялся Суханов, а потом смутился. - Честно говоря, не знаю.
Всё думал: вдруг ты зайдёшь... поиграешь для меня немного. Прищурившись, Сергей
следил за слегка смущённым Александром, прекрасно понимая, что музыка - совсем не то,
ради чего тот будет ждать его в гости. - Саша, я... - начал было он, но замялся, не
зная, как продолжить. - В общем, ты лучше на концерты приходи. Или на репетиции. Я с
удовольствием для тебя сыграю, и не раз. Договорились? Или могу играть научить, если
хочешь, конечно. Сергей улыбнулся, стараясь сгладить своё нравоучение. - Хочу, -
уверенно ответил Александр, хватаясь за малейшую возможность удержать Сергея. Если
бы парень только знал, как ужасны и одиноки ночи, как пусто и холодно жить на земле
без него! Но он не знал и не узнает, не хочет знать. - Послушай, а давай прямо с
утра и начнём. Оставайся у меня сегодня, а то ведь я в этих роялях не разбираюсь.
Привезут ещё бракованный. Оставайся, Сергей, прошу тебя. - Андрей меня потеряет.
Произнеся эту фразу, Доронин объяснил всё. Он мог общаться с Александром, он мог
быть его другом, мог играть для него, мог учить играть, но Журавлёв всегда будет на
первом месте - этого не изменить. - Я могу заглянуть завтра вечером и посмотреть, -
предложил он несколько секунд спустя. - А если хочешь научиться играть, приходи ко мне
на репетиции. Так будет лучше. - Ты боишься остаться со мной наедине? - в голубых
глазах застыла боль, а голос стал совсем тихим. - Зря, Сергей. Я бы не смог обидеть
тебя даже под страхом смерти. Мне плохо без тебя... Неужели то, что ты иногда
будешь заглядывать ко мне в гости - такое большое преступление? Я могу поспорить,
что Андрей тебя даже искать не станет. Разве что только для подписания нового
контракта. Сегодня четыре года, как Ромку убили. Побудь со мной просто, а не то я
с ума сойду от этого чёртового одиночества. Хотя бы ещё часик, Сергей, пожалуйста.
Александр отпустил глаза и, стиснув зубы, стал вертеть чашку в руках. Он ощущал,
как внутри него поднимается дрожь, и злился на себя за это, но остановиться уже не
мог. - Если бы я боялся оставаться с тобой наедине, то не согласился бы
сюда приходить и на репетиции бы не приглашал. Если тебе нужно, я буду заглядывать
к тебе в гости, но именно заглядывать - иногда, редко. Мне очень жаль Романа, и я
скорблю вместе с тобой, но тебе нужно учиться жить без него, и без меня тоже... Я
готов быть тебе другом и поддержкой, но задумайся: нужно ли тебе это? Возможно, я
для тебя лишь костыль, который необходимо просто откинуть и пойти дальше свободно,
а не прихрамывать на каждом шагу? Так ли я тебе нужен, подумай. Возможно, из-за меня
ты не заметишь кого-то, кто сможет принести в твою жизнь свет и радость. - Ты мне
очень нужен, - нежно прозвучало в ответ, и тёплые пальцы ласково прошлись по ладони
Сергея. - Я пытался забыть. У меня не получается. Вот, например, три месяца назад я
познакомился с парнем, Димой. Он клёвый, но едва мы остались наедине, я к нему даже
притронуться не смог. Я не знаю, что ты сделал со мной в ту ночь. Это как наваждение
какое-то. Я должен видеть тебя хотя бы изредка, а иначе загнусь. Понимаю, что всё
это смешно и глупо, но это правда. Сергей тяжело вздохнул, опуская голову, но не
отнял рук, продолжая держать Александра. - Значит, нужно попытаться с кем-нибудь
другим, - непререкаемо проговорил он. - Пойми, я не буду с тобой до конца жизни. Это
невозможно по многим причинам. Музыкант поднялся на ноги и осторожно отстранился
от Александра, отходя к окну. - Возможно, мы с Андреем скоро уедем, - добавил он
через несколько минут. - И я бы хотел тебя попросить не ездить за нами. Надеюсь, ты
меня поймёшь. - Нет, - Александр выдохнул совсем тихо, но в его голосе зазвучала
назревающая паника. - Куда? Зачем? Не выдержав, брюнет метнулся к Доронину и
обхватил его обеими руками, прижимая к себе так, словно отпусти - и Сергея, по
меньшей мере, убьют. Александра трясло, но он сбивчиво шептал: - Серёженька, не
бросай меня, я же подохну без тебя! Господи, ну как же ты не понимаешь?! Ну, не люби,
ладно! Ну, хочешь, я только изредка на концерты ходить буду?! Я больше ни сном ни
духом, клянусь! Хочешь, я даже звонить перестану?! Хочешь?! Милый мой! Хороший!
Любимый! Только не уезжай! За что же ты со мной так, Серёжка?! Дрожь Александра
передалась пианисту, и он безмолвно стоял в объятиях Суханова, боясь пошевелиться.
Конечно, он слышал о нервных срывах бывших военных, но никогда не думал, что это
бывает так, и тем более не мог представить, что сам когда-нибудь станет объектом
этого срыва. Несмотря на испуг, Доронин понимал, что брюнету нужно успокоиться.
Медленно подняв руки, он сжал ладонями виски мужчины и заставил его смотреть на
себя. Ладони медленно сместились дальше, и музыкант запустил пальцы в волосы
Александра, успокаивающе гладя его по голове и шепча: - Тише, Саш, тише... Я пока
никуда не уезжаю, успокойся. Тише. У тебя всё будет хорошо, ну успокойся же... Часть 11 В глазах Суханова отражался настоящий животный страх, и он не мог заставить себя
разжать руки. Он точно был уверен в одном: отпускать нельзя, иначе - всё, конец. Он
не понимал, кто он и где находится, не знал, какой сейчас год и день, он не видел
ничего, кроме этих зелёных глаз. Не помня себя, Александр стал умоляюще покрывать
поцелуями лицо Сергея, запястья, повторяя, словно безумный: - Не бросай меня...
Не бросай... Не бросай. Музыкант ещё несколько секунд пытался успокоить
Александра, воспрепятствовать его прикосновениям, шепча что-то утешительное, но
прикосновения уже нашли в нём нужную струну, и прервать импровизацию было невозможно.
Доронин сам не понял, когда беспорядочные поцелуи превратились в осознанные, и он
ответил на них, впиваясь ртом в губы Суханова, чтобы краем сознания уловить его стон,
плавно переходящий в свой. Если они и сошли с ума, то сделали это вместе, сейчас.
Путь к разуму преградила страсть, делая прозрение невозможным, но любовники и не
стремились к этому, сплетаясь на полу так плотно, насколько позволяли объятия.
Выворачиваясь из тесной, душной одежды, пианист беспрерывно целовал алые губы
Александра, не давая ему произнести ни слова и заглушая свои стоны и вскрики.
Прижимаясь ближе, он раздирал спину любовника до крови, упиваясь его стонами и видя
своё безумие в его широко распахнутых глазах. Казалось, что, опьянённый этой
вседозволенностью, Суханов не ведал, что творил. Он любил Сергея - это было
единственной истиной, имевшей значение. И в тот миг, когда они одновременно достигли
пика наслаждения, Александр понял, что не сможет жить без своего "слепого пианиста".
Брюнет обнимал Сергея, прижимал к себе, целовал распухшие губы, но отчего-то боялся
смотреть в сонные затуманенные глаза. Они ничего не обсуждали - Александр просто
отнёс любовника в душ, а потом уложил в свою постель. Сергей крепко спал, а Суханов
не мог сомкнуть глаз: он просидел рядом с ним всю ночь, боясь спугнуть и упустить
своё неожиданное счастье, гладил дрожащими пальцами по волосам, любовался милыми
сердцу чертами, сторожил своё странное сокровище, тихо надеясь на то, что рассвет
никогда не наступит, что его не бросят снова. Суханов прилёг всего на минутку - ему
так казалось, но когда он проснулся, было уже два часа дня. Сергей ушёл, оставив
после себя только маленький клочок бумаги, на котором были начертаны самые странные
и жестокие слова: "Это было в последний раз". Глядя на пустую измятую постель,
Александр чувствовал, как сходит с ума. Он наспех оделся и выскочил из дома, не
побрившись, не позавтракав. Сегодня у Сергея была репетиция, и Суханов поспешил в
консерваторию, чтобы навсегда вырвать Сергея из цепких лап Журавлёва. - Я же
чувствую, что ты любишь меня, - шептал он встревоженно, теряясь среди многолюдной
толпы и спеша по московским улицам. - Я чувствую, Сергей. Александр убеждал себя
в этом, вспоминая поцелуи и ласки, то, как Доронин шептал в порыве страсти его имя,
не понимая только одного: почему Сергей бежит от себя.
Тяжело вздохнув, пианист положил пальцы на клавиши и с видимым усилием
нажал на них, начав играть. По залу полилась тихая спокойная мелодия, от которой
сердце сжималось от грусти, а в глазах застывали слёзы. В музыку будто вплетался шум
холодного дождя со снегом за окном, завершая композицию и делая день ещё пасмурнее,
словно надежды на появление солнца больше не было. - Ты сегодня в ударе, - из-за кулис
вышел Журавлёв и, усмехнувшись, подошёл к Сергею, положил руки ему на плечи, прерывая
прекрасную мелодию. - Скажи-ка мне, где носило моего музыканта всю ночь? А то я в
догадках теряюсь. Надеюсь, тебя не переманили конкуренты из дворового оркестра
в надежде заполучить в свою самодеятельность будущую звезду, м? Сергей напрягся,
удивлённый появлением любовника, который обычно не отягощал себя посещением репетиций,
предоставляя пианисту свободное время для творчества. Доронин боялся поднимать голову,
прекрасно понимая, что Андрей прочтёт в его глазах не только то, чем он занимался
этой ночью, но ещё и с кем, и как именно.
var container = document.getElementById('nativeroll_video_cont');
if (container) {
var parent = container.parentElement;
if (parent) {
const wrapper = document.createElement('div');
wrapper.classList.add('js-teasers-wrapper');
parent.insertBefore(wrapper, container.nextSibling);
}
}
|